Чувашское республиканское отделение КПРФ

На этой неделе ЦИК России вновь затронул весьма болезненный для миллионов избирателей вопрос дистанционного электронного голосования. Связано это было с тем, что Избирком Томской области пожелал получить «благословение» ДЭГ у себя в регионе на сентябрьских выборах 2022 г., и губернаторских, и другого уровня.

Возникли вопросы, поставленные Е.И. Колюшиным. Последовало что-то вроде дискуссии, чтобы отвергнуть всякие сомнения.

Мы обратились к Евгению Ивановичу Колюшину, нашему многолетнему автору, опытному специалисту и принципиальному политику, попросили поделиться своими сомнениями, прояснить суть возражений коллег, оценить, какие выявляются сложности и угрозы от внедрения ДЭГ для выборной кампании нынешнего года и вообще для объективности результатов выборной системы? Вот его рассуждения.

– Это была инициатива не только томского избиркома. Центризбирком принял постановление, которым согласовал проведение дистанционного электронного голосования на выборах высших должностных лиц субъектов Российской Федерации в Калининградской, Новгородской, Томской и Ярославской областях. Если в этих субъектах еще есть выборы более низкого уровня, муниципальные и прочие, то голосование тоже может быть электронным.

Схема такая: назначается комиссия, организующая выборы с применением ДЭГ, но только после согласования с ЦИК. Это согласовано. Еще в Калуге один одномандатный округ, на выборах депутатов в Курске избирается весь состав городского собрания, а еще – на выборах местных органов в Псковской области. Таким образом, получается 7 субъектов. Это выборы разного уровня. Мы не согласовывали проведение электронного дистанционного голосования в Москве, потому что Закон определяет столице свои компетенции. В Москве имеются своя платформа и свои процедуры проведения такого голосования. ДЭГ пройдет в 8 субъектах, включая Москву. Но 7 из них будут обслуживаться, условно говоря, федеральной платформой, а Москва – своей отдельной платформой. Заявок, говорят, было больше, но не думаю, что намного.

Чем руководствовался Томский избирком и другие? Инициатива шла от ЦИК, были разосланы письма с предложением решить: проводить такое голосование или нет. Везде говорили о том, что охват территории интернетом велик, и это удобно для избирателей. В Москве и Ярославской области такое голосование раньше уже проходило – известно, как это сложилось.

Что касается Томска, ситуация такая. Там будут избирать губернатора, и, возможно, пройдут еще какие-то выборы более низкого уровня. Разница по времени с Москвой – 4 часа. В Томске закончат голосование до 20.00 по местному времени, в Москве в это время будет 16.00, а в Калининграде, где тоже будет дистанционное голосование, – 15.00. Какая-то часть голосует дистанционно. Бо?льшая часть людей воспользуется бумажными бюллетенями. В 20.00 по местному времени, в соответствии с действующими нормами, нужно «закрыть» на участке список избирателей – погасить неиспользованные бюллетени, подвести итоги голосования и объявить их. Но будет неясен результат проголосовавших дистанционно. Итогового протокола по участку составить нельзя. Итоги выборов объявить тоже нельзя, пока не будут получены все результаты, пока не будут получены цифры из Москвы. На все эти 7 субъектов Федерации итоги дистанционного голосования объявляет одна комиссия – Центризбирком. Она будет определять эти итоги после того, как завершится голосование в Калининграде, т.е. после 21.00 по Москве. Посчитайте, сколько времени будет в Томске… Как это будет влиять на распределение мандатов – тоже большой вопрос. Я предлагал создать территориальную комиссию для того же Томска, но этот вариант не прошел…

Да, конечно, дистанционное электронное голосование в чем-то удобно, но регулируется оно всего одной статьей избирательного закона – «64. прим.» Эта статья отсылает к другим нормам закона, которые ориентированы все-таки на традиционное голосование. И вот это ДЭГ сейчас устроено таким образом, что человек общается только с экраном гаджета. Он должен сначала подать заявку на голосование (хотя в Москве это уже не нужно), потом получить согласие, то есть идет обмен сообщениями и т.п. Один человек в этом участвует или несколько – неизвестно. От момента, когда избиратель начал голосовать, и до попадания его голоса в протокол об итогах проходит очень длинный путь: сначала избирателя оцифровывают, потом его анонимизируют, потом этот аноним голосует, дальше идет передача информации с использованием интернета и других информационных систем. Поскольку используется интернет, никаких гарантий, что кто-то не вмешается, нет. Каждый раз при использовании интернета цепочка разрывается с помощью съемных носителей – получили информацию, записали ее, а где гарантия, что съемный носитель точно такую же информацию дальше передает?..

Говорят, что в ГАС «Выборы» точно так же делается, но там есть сопутствующий документ – бумажные протоколы, теоретически там что-то можно проверить. Этот протокол они могут в том же Томске распечатать только после того, как получат цифры из Москвы. Юридически считается, что бумажный протокол – это итоги голосования, но его никак не оспорить. Судебная практика уже показала, что суды не вмешиваются в технологию, они говорят: «Если на бумаге написано, что голосование тайное, значит, оно обеспечено». Судьи не будут разбираться в том, как работала система, какие механизмы использовались. Значит, судебной защиты этого голосования тоже нет.

Многие страны поэкспериментировали с этим ДЭГ – и отказались от такой системы, потому что нет гарантий, что именно этот человек голосует. Если есть процедура анонимизации, то, наверное, теоретически можно и деанонимизировать. Поскольку используется иностранный софт, возможны вмешательства со стороны иностранных государств…

Поэтому надо либо остановиться, либо, чтобы нас не обвиняли в консерватизме, сначала разработать правовое регулирование, а потом уже под это регулирование приспосабливать технологии. Надо поставить на свое место «телегу» – в данном случае «телега» – это техническое решение. Программисты сейчас делают практически всё, что хотят, и невозможно доказать, что это противоречит избирательному закону, потому что закон почти ничего не регулирует. В избиркомах люди подписывают бумаги и не знают, откуда что взялось. Делается упор на то, что будет наблюдение. Пока это сводится к тому, что люди смотрят на экран, а там бегут какие-то цифры – это называется «транзакции». Во-первых, непонятно, что это за цифры, во-вторых, на экране можно показывать числа, не связанные с реальностью.

Многие настаивают на том, что это удобно, но на выборы надо смотреть как на форму осуществления власти народа, а не как на услугу со стороны государства. Гарантий того, что этим голосованием не будут манипулировать, пока нет.

Впервые ДЭГ прошло в 2019 году в Москве в трех округах, потом, в 2020 году, состоялось такое голосование по поправкам к Конституции… Такого количества проголосовавших нет нигде – мы впереди планеты всей…

Другие страны почему-то отказываются от этого подхода. Только в Эстонии более или менее стабильно применяется ДЭГ. А в Германии, например, федеральный Конституционный суд принял решение, в котором говорится, что человек, не обладающий особыми техническими знаниями, должен понимать, что происходит с его голосом. Нужную технику они пока не изобрели. А у нас теперь уже требуют, чтобы и наблюдатели были технически подготовлены…

Такое событие, как выборы, это праздник, народное общение: люди приходят, встречаются, обмениваются мыслями, информацией, в противном же случае они сидят дома – и это асоциализация, разрыв коллективов, общества.

Начинать надо не с Москвы и не с крупных городов внедрять ДЭГ. А вот на севере голосование очень дорогое, туда бюллетени доставляют на вертолетах. Так пусть там люди дистанционно голосуют, обеспечьте им хорошую связь. И все будет прозрачно для наблюдения. Словом, мы не отрицаем современные возможности – мы предостерегаем от фальши.

Евгений КОЛЮШИН,

член Центризбиркома.

Источник